«На всю жизнь…»

«Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице» (Притчи 30:18,19). Вот этого же до сих пор не могу понять и я…

С распределением (а оно в советские годы было почти обязательным) у меня не сложилось. Я рвалась домой, даже не подозревая, что окажусь без прописки: видите ли, жилплощадь, на которой я выросла, не позволяет вернуть меня обратно. А нет прописки – нет работы. Шел второй месяц вынужденного безделья. Из милиции стали приходить грозные предупреждения: по статье такой-то вы будете привлечены за тунеядство (сейчас этого не понять). И тут – о, счастье! – меня устраивают на работу в училище и дают сразу несколько групп в одной параллели (после моей беготни между двумя школами, интернатом и Дворцом пионеров по месту распределения – просто сказка!).

Парой дней позже, вылетая из учебного корпуса (ну, не умею ходить медленно – не умею!), я едва не сбиваю с ног какого-то паренька, который все же успевает галантно посторониться. Он из той группы, о которой ходят легенды: самая оторви да выбрось. Нацеленная старшими коллегами держать ухо востро, я на первом же уроке пытаюсь вычислить главного возмутителя спокойствия. Пожалуй, именно тот паренек с глазами цвета мокрой черной смородины. «Да, – думаю я, – от такого житья не станет». И не ошибаюсь. Житья нет, но совершенно не по той причине, из-за которой я переживала. Паренек начинает так явно демонстрировать знаки внимания, что меня вызывают к директору училища. Дабы не нарываться на неприятности, приходится написать заявление по «собственному» желанию. «О, – радуется Сергей, – Пойдем искать работу вместе».

И вот мы знакомы уже с полгода. Вместе с его братом и моей сестрой ездим и ходим на природу, в кино, на спектакли заезжих театров и концерты известных групп, гуляем по городу. С ним надежно и спокойно. Но он МЛАДШЕ! И это никак не умещается в моей голове. «Понимаешь, так не бывает», – пытаюсь озвучить свои сомнения. «Бывает. И на каждый твой аргумент я приведу десять своих», – спокойно отвечает он. А потом приносит подарки с «говорящими» названиями – духи «Верь мне», парфюмерный набор «Желаю счастья», морковь с колхозного поля: «Нас тут всей группой шефствовать послали». – «Я живу в поселке. У меня свой огород». – «А эта слаще, она неполивная. И вообще, мы с тобой посоветовались, и Я РЕШИЛ».

Как-то мы, держась за руки, едем на велосипедах по вечерней дороге, и он говорит:

– Ты мой ангел.

– Гореть такому ангелу в аду, – возражаю по своему обыкновению.

– Нет. Я буду о тебе молиться. – И ведь будет же!!!

За несколько дней до Рождества (а оно тогда не являлось выходным днем) Сережка сообщает: «Мы идем в Сочельник к бабушке. Будут мои родители и сестра. Ты можешь отказаться, но я обижусь». Обижать уже как-то не хочется, и я договариваюсь с девчонками, чтобы отпустили на час раньше. Но за час до назначенного времени Сережа уже у меня на работе:

– Ты едешь со мной?

– Еду.

Он листает свеженький журнал и снова повторяет вопрос. Минут через пятнадцать – еще раз. И еще. Наконец мы выходим на улицу. Он, как обычно, поправляет мой воротник и берет и заглядывает в глаза:

– Едешь?

– Серый, это уже не смешно.

– Согласен.

И мы бежим к остановке, к которой как раз подходит троллейбус. У двери Сережка притормаживает:

– Ты едешь со мной – да или нет?

– Я же сказала «Да!», – уже начиная злиться, повторяю в который раз.

Он подает мне руку и, когда дверь за нами захлопывается, спокойно добавляет: «Имей в виду, это «Да!» на всю жизнь».

В тот год случается еще много всего – и хорошего, и плохого. Мы ссоримся и миримся. Я получаю травму ноги, случайно оказавшись на месте ДТП, и он возит меня на велосипеде на прием к врачу. Потом он попадает в больницу, и я его навещаю в свой перерыв. Летом он приглашает меня к другой своей бабушке в гости. Гоняя по бескрайним полям на тяжелой старой «Яве» с укороченным рулем, мы не справляемся с управлением, и мотоцикл на полном ходу заваливается на бок. По тому, как Сережка бросается спасать меня, я понимаю: этому человеку можно верить. А еще несколько дней спустя моя подруга говорит: «Не пинай ногами свое счастье».

Осенью мы расписываемся. На всю жизнь. Его жизнь. Потому что через пять лет Cережи не станет. Но через несколько дней после свадьбы он мне как бы невзначай скажет:

– Я, когда увидел тебя в училище (помнишь, там, в коридоре, когда ты меня чуть не сбила с ног?), сразу понял: это ты.

– Как?

– Я тебя видел раньше.

– Где?

– Во сне.

"Как все-таки хорошо, что мы есть друг у друга..."